Откровенный разговор с ЛГБТ - активисткой и ветераном АТО

Опубликовано Татьяна Кобылева - пт, 25/10/2019 - 12:16
етеранка боевых действий на Донбассе, ЛГБТ-активистка Настя

У Насти коротко подстриженные волосы, низкий голос и крепкое рукопожатие. Она ветеранка российско-украинской войны, военный картограф и аэророзведчица.

А еще она публично говорит о своей гомосексуальности и считает себя националисткой, несмотря на общеизвестное агрессивное отношение ультраправых к представителям ЛГБТ-сообщества, передает hromadske.

С января по сентябрь 2015 года она была на фронте. А в июне 2019 шла в колонне военных на Марше равенства в Киеве. Сейчас Настя тренирует ветеранов, играет в музыкальной группе и много путешествует.

Мы встретились с ней, чтобы выяснить, каково это - быть женщиной на войне, ветеранкой в ​​гражданской жизни и отстаивать стигматизированную в украинском обществе гомосексуальную идентичность.

О том, существует ли дискриминация женщин на фронте, как относятся к военному прошлому ее партнерши и в какой поддержке нуждаются ветераны - читайте далее в разговоре.

Текст подготовлен в рамках проекта «Жизнь других» с Татьяной Огарковой, где мы рассказываем о людях с различными жизненными траекториями, выборами и ценностями.

***

По официальным данным, в Украине более 25 000 женщин служат в армии, что составляет почти 23% от общего количества военнослужащих ВСУ. Настя в эту статистику не входит - ее военный опыт ограничен 2015-м годом и связан с добровольческими батальонами.

Никто точно не знает, сколько в Украине гомосексуальных людей, но учитывая западные исследования, несколько процентов любого общества гомосексуальные. В случае Украины счет пойдет на сотни тысяч. Настя в эту статистику тоже не входит - просто потому, что Украине нет такой статистики.

В то же время, есть и другая цифра: Настя была одной из тех трех десятков ветеранов, которые осмелились выйти на Марш равенства в Киеве в июне 2019-го. Это случилось впервые за всю историю прайдов в Украине, которая длится уже пятый год подряд. В этом году военные шли на Марше отдельной колонной, и большое количество телеканалов показали их лица и комментарии.

Настя рассказывает, что это было ее первое знаковое событие как ЛГБТ-активистки. Она настаивала на том, чтобы идти на марш под черно-красным флагом. Среди друзей, которые шли рядом в составе отдельной колонны, много других ЛГБТ-военных, исповедующих националистические идеи.

Когда мы встречаемся с Настей на террасе кафе в центре Киева, сразу становится понятно - эта женщина никому не даст себя в обиду. Резкая и энергичная, уверенная в себе и своих силах, она не чувствует себя дискриминированной. Она не боится, ведь она научилась останавливать комментарии в свою сторону одним взглядом. В то же время, признает - есть много других людей, кому повезло меньше. Именно поэтому она занимается ЛГБТ-активизмом в ветеранской среде и помогает другим.

Настя, вы женщина, ветеран войны, и при этом открыто и публично говорите о своей принадлежности к ЛГБТ-сообществу. Кроме этого, вы называете себя националисткой. Как это все у вас сочетается?

Как сочетается? Как сочетается в человеке карие глаза и нос - так и сочетается. Если человек воспринимает себя нормально, то ему легко жить. Если же не воспринимает или боится чего-то, тогда все не просто.

Именно на это и направлена ​​моя деятельность. Знакомиться с большим количеством ветеранов, принадлежащих к ЛГБТ-сообществу. Я адаптировалась к гражданской жизни довольно быстро, но так было не у всех.

Мое восприятие моя ориентация с детства не была проблемой. Я пробовала разное, а в шестнадцать лет я окончательно все осознала.

Здесь нет драмы. Я абсолютно счастливый человек, у меня первые отношения были счастливые, взаимные. И поэтому я почувствовала, кто я. Конечно, тогда не было информации, что это нормально, и мы были еще детьми. Конечно, были и вопросы, но в то же время было большое доверие. У других людей этого нет. Поэтому я сейчас уже год занимаюсь активизмом.

А в школе не было вопросов?

В школе были постоянные драки! У меня были короткие волосы, я ходила с ребятами играть в футбол ... На протяжении всех школьных лет был булинг, пока в десятом классе я друга не поставила на место: он тогда два этажа кровью залил. Тогда это и закончилось.

Если ты как-то отличаешься от общей массы, над тобой будут издеваться. Но если у тебя есть сила, то ты защищаешься. У меня была сила. У других не было.

Как родители воспринимали ситуацию?

Мама не знает. Точнее, у нас такая политика - do not ask do not tell ( "не спрашивают - не рассказывай» - прим. Ред.) Она знает прекрасно, она следит за моими новостями, я уже тысячу раз сделала неофициальный камингаут. То есть я заявляю о себе открыто. Мама видит все, но мы об этом не говорим.

Папы у меня нет. Папа у меня ликвидатор ЧАЭС, они с мамой разошлись. Дальнейшая судьба мне его неизвестна.

Об аэроразведке, дискриминации в армии и ПТСР

Как началась история с армией и почему? Я знаю, что вы учились на туристическом факультете ...

Я училась на туриста! Это шутка, но мой стиль жизни - это путешествия.

Что меня привело в армию? Осенью 2014-го года я решила идти. Но куда идти и как? Солдатом? Ну, разве я солдат? Я не служила никогда.

Я не видела себя солдатом. Поэтому я решила применить то, что умею. У меня были фундаментальные знания в фотографии. В мобилизационных центрах я себя рекомендовала так: «Возьмите меня на полевого картографа, на инструктора».

А в мобилизационных центрах мне говорили прямо: «Девочка на фронт нам не нужна».

Когда я пришла в военкомат, там уже шла вторая волна мобилизации. Мне сказали, что мобилизованных достаточно. А картографический центр у нас один, и к нему так просто не попасть.

Поэтому я пошла в мобилизационные центры добробатов и, в конце концов, нашла волонтерскую организацию - «Картографическую сотню». Затем из нее возникла организация «Карт 100», я пошла в «Карт 100». Там мы печатали, оцифровывали, вели инструктажи, добывали линейки, компасы ...

Мы сотрудничали с государственными учреждениями. А государственные учреждения в то время имели очень бедное оснащение и держалось все на волонтерских пожертвованиях, в которых участвовали мои друзья. Они покупали оборудование. Так все и началось.

Потом я позвонила Маше Берлинской, которая тогда училась летать на дроне. Говорю: я тоже хочу пилотировать дроны, я занималась картографией, хочу на фронт, а меня не берут. Маша дала мне телефон инструктора, а потом я еще пошла в центр, выучилась на оператора БПЛА (беспилотный пилотируемый летательный аппарат - прим. Ред.) Потом еще работала полевым картографом, уже непосредственно в боевых частях.

С какими частями сотрудничали?

Это «Карпатская сечь», 93-я бригада, 128-я горно-пехотная бригада, 28-я пехотная, «Донбасс». Это и ДУК, это и «Днепр», это и К1, это 75-Николаевская - много!

По времени - семь месяцев с января 2015 года по август - сентябре 2015 года. Время от времени возвращалась в тыл, в Киев. Поехали - слетали - сбили или поломались ... Здесь, под Киевом, можно было все исправить, здесь и испытания проводили. Далее - снова можем ехать. Едем, летаем, делаем разведку по линии. Сделали, оцифровали, передали частям, снова поехали назад доукомплектовываться.

Какой была жизнь на фронте? Где вы жили, где приходилось ночевать?

Когда я приезжала в части, сначала это было так: «О, девочка приехала!». Чего приехала? Говорю - я такая-то. «Ну хорошо, вот там будешь спать ...»

Из жесткого, где ночевать приходилось - это блиндажи в Песках вблизи окопов. Там окопы и блиндажи. Блиндажи прямо из дерева были.

Но в целом специфика моей работы такова, что оператору надо отдыхать, потому что глаза, потому что внимание, потому что управление. И мы ездили немного вглубь, от одного до пяти километров от линии фронта. Это еще не тыл, там обстрелы долетали. Но там можно было спать в тишине. И чтобы не влажно было. Ведь это была зима.

Однажды в гостинице ночевали в подвале. Ночью, когда начался обстрел, я как раз сидела расшифровывала. Ребята где-то гуляли, а я сама сидела в подвале: наушники воткнула и сижу, работаю. Слышу - гуц-гуц-гуц ... Я наушники вынимаю, а там обстрел. И вдруг все заваливают в тот подвал - единственное место, где можно было спрятаться. Заваливают и говорят: «У нас здесь боекомплект стоит на улице. Если попадание будут, мы здесь гореть будем ». Пришлось бежать и носить те ящики с боеприпасами ...

Всегда было такое восприятие - «девочка приехала»? Приходилось сталкиваться с дискриминацией на фронте?

Обычно «девочка приехала» заканчивалось через пять минут, когда я получала карту. Поэтому в принципе, дискриминации я не испытывала.

Но девушки, я общаюсь с другими, могли мне пожаловаться, что их по карьере задерживают, иногда сильно задерживают. Ограничивают. Я видела один случай в добробате - девушка, которая сейчас уже известная картограф, а тогда она мне рассказывала, что она фотографирует, но никто ее не берет. Там очень жесткий был командир.

И я ей говорю: «Слушай ... Меня взял, потому что я специалист по картографии разведки. Так и ты скажи - вот я фотограф »... За 2-3 дня она так сказала, и ее взяли. Вывезли в Пески, нацепили на нее броник. Она поснимала, все были в шоке, замечательные кадры просто. И все, сейчас у нее официальный контракт.

Но такое отношение к женщинам, оно есть. Поэтому многое зависит от личного контакта.

Почему история с войском закончилась?

Почему закончилась? Потому что война - это вообще не для людей. И любой человек, который будет на фронте воевать долго, будет ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство - прим. Ред.), будет тянуть на войну. И меня тянуло на войну.

Поэтому я просто решила пожить гражданским жизнью. Плюс немного поутихли боевые действия. Где-то в августе 2015-го развели тяжелую технику, растянули «грады» ... Я поняла, мне надо валить.

То есть это было ваше решение - все, я иду?

Да, мое решение! Я иду с войны, я хочу жить по-другому. Я приехала в Киев, позвонила подружке, заехала к ней в общежитие. Мы взяли вино, посидели, и решили ехать по Европе автостопом. Мы доехали до Гибралтара, я ехала в своих военных берцах, и там их постирала от военного пыли. Все.

УБД (удостоверение участника боевых действий - прим. Ред.) я не делала. Хотя предлагали, и сейчас предлагают. Не делаю, не переживаю, не знаю, не за тем шла .... Уже 5 лет прошло, зачем? Мне и контракт предлагали в 93-й бригаде ... Контракт всем предлагали ...

ПТСР - как он проявляется?

Когда ты в стрессе, ты просто слышишь выстрелы в голове. В День Защитника кто петарду хлопнул на Крещатике - ребята, по 16 лет, малолетки. Им по 11 лет было, когда война началась. Что они знают о той войне? Они петарды взрывают, а меня трясет ...

Был такой период, когда я просто на диване лежала пластом. Недолго, но было такое бессилие, истощение. Война - это стресс для человека. Для любого человека, даже для самой сильной.

О Марше равенства, национализме и однополых отношениях

Как отреагировали бывшие собратья, когда увидели фото с Марша равенства?

Когда мы засветились на Киев Прайде, отвернулись, по-моему, двое. Один там что-то психанул, что даже написал. А второй просто молча удалился.

А как девушки, ваши партнерши, принимают истории с войны? Является ли это вообще предметом обсуждения?

Тяжеловато. Несколько девушек не то, что не воспринимали, но у них были другие взгляды. Не противоположные, конечно, но отличные. Им приходилось объяснять. Последняя моя девушка нормально воспринимала, но, мне кажется, что все же для гражданских людей это тяжеловато.

У меня проскакивают и шутки, и какие-то реакции агрессивные на определенное событие ... Ну, кровь пролилась ... Конечно, мирным людям не всегда удается понять. Поэтому мы сейчас с психологом над этим работаем. Трудно найти партнершу, которая бы полностью понимала до конца, что у меня в голове происходит.

Вы себя называете националисткой. Каково ваше определение национализма?

Да, я националистка. Национализм - это признание себя частью этой культуры, истории, это заинтересованность в изучении истории. Это поддержка украинской культуры, поддержка украинской молодежи.

Но национализм основывается на этнической принадлежности ...

Представители других этнических групп могут быть нашими идейными союзниками. То есть, национализм - это объединение людей по этническому признаку, но это не враждебное отношение к другим. Если почитать «Кодекс националиста» времен ОУН, то там даже есть о том, что как ты наполовину еврей, но наполовину украинец, и считаешь себя Украинцем - ты украинец. Поэтому национализм не является шовинистической идеологией. Это идеология всеобщего объединения, развития, общего культурного вектора.

Для меня украинец - это не просто человек, который имеет украинский паспорт. Для меня украинец - это человек, который уважает свой дом и что-то делает для этого. Например работает волонтером. А если человек потихоньку с кем-то разговаривает, что под Россией было бы лучше .. Даже если у нее при этом будет украинский паспорт, то для меня этот человек, как украинец, умер. Это мое отношение.

Я не говорю, что у нас есть только один внешний враг - только Россия. Посмотрите, в Черновцах сколько людей под румын хочет.

У нас еще и враг внутри нас: глупость, необразованность, робость ... Это внутренние враги, которые нас сдерживают в развитии нашей нации.

Вы называете себя националисткой, тогда как нередко можно увидеть довольно агрессивные выпады националистов в отношении ЛГБТ ...

Так кто же финансирует! Так Мордор финансирует ... Это делается для того, чтобы опорочить украинскую национальную идею, идею освобождения, идею идентичности Украины. Показать ее агрессивной, нацистской, опорочить ее. И кому это будет выгодно? Это будет выгодно нашему главному геополитическому врагу. Все.

Сейчас вы занимаетесь активизмом, связанным с поддержкой ЛГБТ среди военных. Почему это важно?

У человека, который является представителем ЛГБТ и военным, - двойной стресс. Сейчас мы делаем акцент на участниках боевых действий, а планируем работать и с ВСУ, и с Нацгвардией, и с полицией. Даже с железной дорогой! То есть в нашем фокусе - все, что касается стигмы человека в форме.

Я не могу назвать точную цифру, но нас объединилось около 50 человек. Тех, кто ЛГБТ в армии. У нас есть в Фейсбуке группа , называется «Военные ЛГБТ и наши союзники» . Это закрытая группа, но кто хочет, может смело присоединиться.

Кроме того, у нас есть наши союзники, которые могут быть и не быть ЛГБТ, но нас поддерживать - наших друзей-волонтеров, журналистов, психологов.

Сейчас у нас идет проект, в котором я веду группу «Равный - равному», его финансирует посольство Канады в Украине. Проект касается психологической реабилитации ЛГБТ-военных, военных-трансгендеров ...

А еще я тренер. Я тренирую в зале, а это тоже важный момент реабилитации, который очень хорошо поправляет голову и помогает чувствовать, что ты не один.