Народный депутат Украины Владимир Парасюк дал откровенное интервью телеканалу 112.ua.
Владимир Парасюк - народный депутат Украины, внефракционный. Член комитета по вопросам предотвращения и противодействия коррупции. Принимал активное участие в событиях Евромайдана в качестве командира боевой сотни. Сыграл большую роль в отстранении от власти президента Украины Януковича. Командир 4-й роты батальона "Днепр-1" в зоне проведения АТО. Не женат
Здравствуйте, Володя. Перед приездом Байдена вас не просили не заходить в ВР?
Парасюк: Я понимаю, что есть вопросы государственные, есть лицо государства перед зарубежными партнерами, друзьями, и надо его держать. Я уважаю такую должность, как президент, как премьер-министр, но мне никто не запрещает критиковать. Когда мы у себя дома это обсуждаем, это возможно. Но когда приезжают зарубежные гости, то сор из избы выносить нельзя. Апеллировать, говорить, какие у нас есть проблемы, чтобы они тоже как-то нам их помогали решать, – да, но когда есть такой официальный приезд, то этого делать, я считаю, не нужно. Хотя когда я попытался повесить плакат, чтобы наш президент продал свою фабрику в Липецке, я считаю, что это одна из таких тем, которая становится для нас препятствием в том, чтобы мы победили в этой войне, которая сейчас на востоке Украины. Она его удерживает от принятия правильных решений для страны. Он – бизнесмен, олигарх. От него государственной позиции можно не ждать. Общество сделало ошибку, хотя когда я был еще в батальоне "Днепр-1", я писал в Фейсбуке: "Не совершайте этой ошибки. Нам в стране нужно найти альтернативу. 24 года мы мусолились во всем этом. Давайте, наконец, сделаем вывод". Но общество не сделало выводов.
- Когда обсуждают, кого выбирать, все говорят одно и то же: "А кого? Некого же больше!". Как вы считаете, есть у нас какая-то скамейка запасных?
- Есть. Но к этой скамейке надо дойти сознанием. Наше общество не ищет альтернативы, оно ищет в той системе координат, которую ему дает масс-медиа, навязывает ВР, политикум. Надо выходить за эти границы. Разве мы не видели Яценюка у власти во времена Кучмы, Ющенко, Януковича? Как он вел себя, каким он был? И снова мы этот кредит доверия даем. Это надо ломать.
- Кто мог бы быть, с вашей точки зрения, премьер-министром, если не Яценюк?
- В стране завтра не появятся честные партии, которые не финансируются олигархами. Этого не произойдет. Во-первых, общество, не готово. Во-вторых, мы не обучены. Надо исходить из того, что есть. Я оптимист по жизни и не обращаю внимания на такие вещи, как некоторые говорят: все пропало, мы такие плохие. В данный момент нам надо создать политический диалог в стране и создавать технократическое правительство. Например, министр энергетики – Ивано-Франковский университет нефти и газа, министр здравоохранения – очень много главных врачей во Львове. Никаких партийных квот, и это будет первый шаг для того, чтобы мы исправили ситуацию в стране. А дальше надо: выборы, выборы, выборы. В этой стране надо все общество провести сквозь сито – бросить их в сито и перемолоть, выбрать 226, в лучшем случае – 300.
- Байден сказал, что каждая область должна быть предельно самостоятельной. Фактически это та система, которая есть сегодня в США.
- Мы не можем расценивать Байдена как божество. Пришел политик – высказал свое мнение. Я тоже могу свое мнение как-то выражать. Это уже их вопрос, как они к нему прислушаются, так же, как наше – прислушиваемся ли мы к нему.
- То есть для нас это не может быть руководством к действию?
- Нет, ни в коем случае. Украина же не принадлежит Соединенным Штатам. Или это колония какая-то? Например, Венецианская комиссия по нашей Конституции дает замечания, рекомендации, но в целом она говорит: "У вас есть своя страна, свой народ, свои принципы, свои взгляды – решение за вами". Так же и Байден. Он сказал месседж, которого никто не услышал: каждый мужчина и женщина имеют право отстаивать свое достоинство. Это можно трактовать так, что если наше достоинство в данный момент Порошенко, Яценюк попирают, то выходим и отстаиваем его. Он повел себя как политик мирового уровня. Это наши не очень опытные депутаты вырывают из контекста и ищут всегда какие-то заковырки. А там все очень просто: это его обязанность, и он ее выполнил.
- Вы сейчас ходите на допросы. У вас была какая-то своя история во взаимоотношениях с генералом (Писным, - ред.)? Вы же оба из Львова. И не жалеете ли вы о том, что произошло?
- Не жалею, никогда в жизни. Я ж живу, и я видел, кто он такой, еще со студенческих лет. Когда я совершил этот поступок, ко мне сразу пришли помощники, другие депутаты и говорят: "Давай вызовем скорую помощь, будем ссылаться на то, что у тебя нервный срыв". Я говорю: "Люди, в этой стране самая большая проблема в том, что всегда все заворачивали в бумажку, не говорили людям правду. Я сделал это сознательно. Я не буду ссылаться на то, что я какой-то там психопат или больной человек, или неуравновешенный. Я это сделал, и я готов нести за это ответственность". Если завтра моя страна и моя система судопроизводства мне скажет сесть в тюрьму, я в нее, наверное, сяду. Но я буду защищаться, я буду приводить аргументы, что он неправильно поступил, что он не имел права такими вещами манипулировать, использовать. Я уже год стучу в разные инстанции – прокуратуру, СБУ, президенту, что он серый кардинал Львовской области, который пустил метастазы повсюду: земля, контрабанда, строительство.
- Кто-то же политически его крышует?
- Да. Луценко, Кубив. Я заявил сразу. Луценко – его друг, он приезжал к нему на охоту во Львовскую область. Ко мне Кубив подходит в Раде и говорит: "Что ты цепляешься к нашему земляку?". Я говорю: "Во-первых, географически, может, он и земляк. Но относительно нашей патриотической области он для меня враг, потому что он разворовывает мою землю". Он живет неподалеку от меня во Львовской области. Он позволяет себе вырезать часть леса и построить дом, и ему никто не указ. А те все вещи он получил благодаря тому, что был головой во времена Луценко в Управлении по борьбе с экономической преступностью. Этот отдел контролирует все экономические преступления во всех органах власти, на всех предприятиях частных. Он потому и наделал очень много компроматов, очень много вещей, которыми сейчас может манипулировать. Я целый год повсюду шлю запросы, проверки. Я знал, что это за человек. Но это региональный уровень, и никому это не интересно. Этот инцидент произошел, когда он уже вышел наверх. У меня есть документ о том, что он получил участника боевых действий за три дня. Я пришел к одному чиновнику, к которому отношусь с большим уважением (но я не могу назвать источник, потому что он завтра этим источником перестанет быть – его уберут; так случилось, что если я говорю о своем информаторе, то его завтра с работы выгоняют или отстраняют), и попросил его дать мне справку, что Писный получил участника боевых действий. Он говорит: "Да он не получил!". Я говорю: "Я эту натуру знаю". Я знаю этот тип людей, которые то, что бесплатно лежит, - они возьмут. Надо им или им не надо, но они воспользуются. Он утром мне звонит и говорит: "Ты пророк? Он реально имеет участника боевых действий". Я говорю: "Я это знаю. Это чувствуется, что он от этого не отказался". И выяснилось, что он является участником боевых действий, получил этот документ за три дня. При всем том, что он отказывается от этого: что, мол, ему это дали так, что он даже не знал. А ведь должна быть очная ставка с комиссией, которая предоставляет участника боевых действий, надо фотографию сдать, заявление написать. То есть он это сознательно сделал.
- Но вы же понимаете, что таким образом вы не можете воевать с людьми, которых вы считаете коррупционерами. Нужно создавать систему, когда государство знает, "кого – налево, кого – направо".
- Все, что мы делаем в стране, - это инъекции. Это не системное решение проблем. Чтобы почувствовать, что такое государственная система управления, я должен был стать народным депутатом. Я и почувствовал. Те инъекции не переломают ситуацию в стране. Недавно общественная организация "Опора", которая контролирует работу депутатов, дала отчет: я – лучший депутат Львовщины по законотворчеству. Но моей стране этого не нужно – оно не выполняется, оно все ломается. Порошенко ставит своих людей, и все эти законы нивелируются. Поэтому я начал искать выход из ситуации. Где начало этой борьбы? Это начало заложено в нас – не как в депутатах, ведущих, а как у граждан Украины. Пока мы не будем сознательно и правильно сдавать экзамен раз в пять лет и к нему готовиться – ничего не будет. Плохую власть выбирают хорошие люди, которые не ходят на выборы. Это реальность Украины: если 30% участвует в выборах, то это не выборы.
- Вы пошли в политику что-то менять. Я думаю, что треть ВР пошла для этого же.
- Меньше. 50 человек на данный момент тех, которые хотят менять страну.
- Но вы же видите, что нет инструментария. Филатов покинул ВР, потому что ему там неинтересно, Билецкий, который раз в полгода туда заезжал… Они не понимают, куда им там приткнуться. Как эту ситуацию менять, и как вы себя чувствуете в политике?
- Некомфортно. У каждого есть какая-то дорожная карта. Я говорил с Филатовым, он сказал: "Я за смену Украины вот таким методом, потому что я из Днепропетровска". У меня совсем другой подход к ситуации. Оно где-то, наверное, мы разошлись в политическом поле, но мы остались друзьями. Белецкий пришел в ВР и понял, что он недейственный, и он пошел воевать. Еще каким-то методом он меняет страну. Я остался на том пути, на котором сейчас есть. Я хочу сказать, что не факт, что вы меня увидите на следующих выборах, что я буду вообще снова кандидатом в ВР.
- Вам не обидно, что на многих из вас смотрят (не только коллеги по ВР, но и многие люди), как на клоунов: бегают, машут руками?
- Эти политики выражают свое мнение, даже если это мнение не воспринимается обществом. То есть они гнут свою позицию, и больше никак. Система построена, чтобы ты разочаровался в ней. Ты заходишь в ВР, чтобы весь твой пыл сразу исчез. Все эти депутаты, которые там сидят (к тому времени по пять созывов), они для того и существуют. Ты пришел – они тебя давят, говорят: "Ты недейственный, и все, что вы делаете, это недейственно. Вот так должно быть, и так будет". Они насаждают эту мысль. И надо быть, честно говоря, очень сильным и надо где-то черпать энергию. Я нашел, где черпать свою энергию: я верующий человек, и я много времени обращаюсь к Всевышнему, чтобы он мне помог. И я черпаю энергию на востоке Украины, среди родных. Самое главное, что среди людей хожу, и они не позволяют оторваться от земли, не позволяют совершить какую-то ошибку. Есть такие вещи, которые вызваны тем, что у меня нет опыта. Я, кстати, первый политик в Украине, который готов пройти детектор лжи и отвечать на все вопросы. Один из телеканалов предложил мне, и мне позвонили, или я согласен. Во-первых, я еще политиком тогда не был, я был бойцом добровольческого батальона. Я согласился, а они отзвонились через месяц и сказали, что ничего не получилось, потому что больше никто не согласился. Я готов отвечать на все вопросы, касающиеся сфер моей жизни: и политической, и личной.
- Никогда бы не было такого между востоком и западом, если бы был общественный договор и все люди понимали, какую страну мы строим. Какую страну вы собираетесь строить, и на чем вы собираетесь объединить это? Самое главное – идеология какая?
- Если исторически посмотреть на Харьков и на Львовскую область, то только в 30-х годах, пока коммунист не пришел туда, в Западную Украину, очень хорошо развивался бизнес. Должна быть финансовая децентрализация, но она должна быть на самом низком уровне, то есть личность, человек. Ему надо отдавать больше денег, чтобы он ими распоряжался. Это та модель, которая нужна стране. Нам в стране модель героев, когда выйдет дядя и все спасет, - это очень маленький процент. То есть так, как в Сингапуре произошло, это нужно, чтобы пришел такой человек. У нас здесь есть вопрос жестких правил и законов. Но одновременно и давать людям возможность реализации.
- Речь идет только об экономической независимости?
- У нас в данный момент большое количество оружия на руках. Если бы это все оружие в один момент применили, то этой страны не было бы даже не за день – за один час. То есть люди понимают, что мы доросли до этого, у нас с этим все нормально. Мы бедные. Мы не можем себя реализовывать, это бедность заставляет нас идти на непопулярные шаги: продаваться, брать взятки. У врача, который работает в больнице, зарплата 2000 грн. А жизнь в этой стране стоит 4000. Хочет он этого или не хочет – он вынужден брать. Это худший тип коррупции – социальный. Ее надо уничтожать. Не нужно держать деньги при куче – раздавайте людям, чтобы они начали работать. Не бойтесь открыть границы с ЕС. Это движение экономики. Да, мы допустим ошибки, но мы будем реально видеть, на чем мы стоим. А то, что делается, это только нагрев ситуации.
- Что вам – Лозовому, Соболеву, Игорю Луценко, "еврооптимистам" – мешает объединиться в ВР? Вы же в "Антикоррупционную платформу" не вступили?
- Это чисто их объединение, их фракции. Это был протест. Так же, как Чумак с Пинзеником написали законопроект, чтобы вообще ликвидировать нам регламент, потому что его и так никто не соблюдает. Это протест. Пришло 226 – это переломный момент, можно что-то менять в стране. Только, к сожалению, с самого начала в ВР 226 не было. Было где-то, я считал, 170. За год времени кто-то продался, кто-то разочаровался, кто-то бросил, кто-то куда-то пошел, и осталось 50 человек. В те 50 человек входят Лещенко, Найем, Залищук, Червакова, Суслова, Деревянко, Игорь Луценко. Мы есть, но нас очень мало. Ежедневно нас дискредитируют, забрасывают какие-то неправильные вещи. Против нас работает целая машина пропаганды.
- 50 человек это не так уж и мало.
- Если взять парламент, в котором более 400 человек, то 50 человек вообще ничего не решают. Понимаете, мы боремся за сознание. Моя победа – это чтобы НФ и БПП сейчас, если пойдут вдвоем, объединившись, на выборы, будут иметь 12-13%. Больше они не наберут. Наша победа это то, что не произошла узурпация одной партии на местных выборах.
- У нас больше 7-8% вообще никто не наберет.
- Это супер.
- Тогда какая политическая сила поддерживается в этой стране?
- Будет сбалансированное распределение голосов между всеми. И будет происходить политический диалог. Не появится политическая партия, которая не финансируется олигархами, честная, порядочная, к которой нет вопросов. Не появится, потому что людей для нее нет. Нет этого подхода, мы не обучены, мы не можем сознательно посмотреть на такие вещи. Этот политический диалог ... Если бы сейчас в парламенте все имели одинаковый кусок пирога, не считая "Оппозиционного блока" (кстати, их избиратели, пусть будет 15%, это инертные избиратели, они всю жизнь будут голосовать за пророссийские партии, они ненавидят все украинское), и проукраинские партии поделили бы этот пирог, они бы сели, и у них был бы политический диалог. А мы отдали инструмент тем людям, которые умеют узурпировать власть.
- А почему нет политического диалога?
- А они не слушают. Вот выходит Бурбак от НФ и - "давайте реформировать страну". Она реформируется политическим диалогом: вы даете идею, мы даем какие-то свои политические предложения, и мы находим компромисс. Почему ваша позиция должна быть, как "лекарство" для страны?
- Позиции национального государства, которые вы отстаиваете, отстаивает и "Свобода", и "Самопомич". Вы ничего общего с ними не захотели.
- А я для себя принимаю решения. У меня голоса чаще всего совпадают с "Самопомиччю".
- Что вас напрягает в тех и других, что вы не захотели быть членом их партий?
- А что это изменит? Ко мне приходит Березюк, которого я очень уважаю, и я к нему хожу советоваться. Что, это политическую окраску изменит? Только родит огромное количество сплетен в стране и кучу новостей. Создастся информационное поле, что Парасюк пошел к Садовому, а Садового еще к кому-то приплетут. Мы и так сотрудничаем. Я считаю, что победы есть.
- Вас какое-то время идентифицировали с УКРОПом, и вы достаточно близко были к Днепропетровской группе.
- Если бы я пошел служить в батальон "Донбасс", то я был бы, наверное, человеком Садового и, возможно, пошел бы с "Самопомиччю" в ВР. У нас ведется диалог, у нас нет такого: что я тебе сказал, то ты и должен сделать. Я на съезды их не хожу, хотя меня приглашают туда. Я говорю: "Я не готов".
- Как вы считаете, нам нужны сегодня новые политические партии, которые будут существовать по совершенно другому принципу?
- Я готов даже стать основоположником такого проекта, но я написал модель совсем иную. То есть у нас есть модель лидерская, какие-то иные, которые у нас используют в Украине. Я сел и написал свое видение политической партии. Я в данный момент, возможно, буду развивать это движение. Конечно, на него нужны деньги. Деньги у олигархов я брать не хочу. Возможно, говорить с диаспорой, которая есть в Штатах, в Канаде, о финансировании таких проектов. Возможно, говорить о каких-то других методах. Я не хочу сказать, что весь украинский бизнес плохой, и он вредит государству. То есть можно найти нормальных людей. Я не хочу связываться с людьми, которые всю жизнь кого-то где-то финансируют, потому что они не выходят за эту систему координат. А, возможно, я завтра окажусь в какой-то политической партии, если буду видеть целесообразность. А, возможно (я, кстати, рассматриваю), я буду общественным деятелем и буду контролировать власть. Я для себя принимаю решение не как карьеру, а свою целесообразность в тот или иной момент времени. Завтра Путин начнет воевать – брошу я этот мандат, пойду воевать на восток и буду понимать, что нужен штык в поле.
- У вас есть вопрос ко мне?
- Вы, как гражданин Украины, почувствовали изменения в стране?
- По событиям за эти два года произошло очень много. Изменения состоят в том, что больше нет неприкасаемых. Но мне очень хотелось бы, чтоб мы начали что-то делать руками и головой. Чтоб мы начали менять страну и отдали это профессионалам.
- Вы знаете, в Украине, о которой мы мечтаем, которая имеет идеальную систему парламентаризма, я не хочу видеть таких депутатов, как Парасюк. Они там не нужны. Я вам честно хочу сказать: мы – требование времени. А в стране, о которой мы все мечтаем, там не нужны парасюки.