«ЛУЧШЕ БЫТЬ ПЕРВЫМ В ДЕРЕВНЕ, ЧЕМ ВТОРЫМ В РИМЕ»
Филатов подъехал на своем «немолодом» джипе с водителем. Он был не очень доволен ситуацией: «Понимаешь, у меня полгода нет выходных. Я пообещал жене провести с ней сегодня полдня». – «Но полчаса-то можно выделить на интервью». – «Ну ладно. Но полчаса», пишет ПЛ.
– Почему вы, Борис Альбертович, пережив первую историю, решили все-таки поучаствовать во второй? Ведь, по идее, должна была остаться обида, должно было остаться ощущение: нафига так с нами поступили, мы много пользы принесли стране… И вдруг вы остаетесь, причем с пониманием, что в этом городе нужно примирять непримиримо …
– (Недовольно.) Первая история – это о чем?
– Первая история – это та, которая закончились праздником на Майдане в Днепре, когда уходила команда Коломойского
– А вторая история?
– Вторая история – это когда вы стали мэром.
– (Обрадованно.) А, почему пошел на мэры или что?
– Да.
– Любая мотивация – это комплекс мотиваций. Первое – это то, что еще со времен Рима есть поговорка «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». 314 депутатов за меня проголосовало – и даже хлопали, когда я уходил!
«Боря, – говорили они, – плохо, что ты ушел из парламента, то есть ты, наверное, единственный из вашей маленькой, но злобной группы, с которым можно было вести диалог».
Я могу спокойно позвонить всем, и я со всеми общаюсь: и с Юрой Луценко, и со Степаном Кубивом, и с Володей Гройсманом …
Но знаете, при всем уважении к коллегам, все равно в этом безумии перманентном было очень тяжело находиться – это первое. Второе, как это ни странно звучит, но я все-таки понимал, что я единственный, кто может противостоять Вилкулу, то есть все прекрасные демократические кандидаты, как бы они ни надували щеки, заведомо проигрывали. Поэтому я принял этот вызов и до последнего думал, баллотироваться или нет, когда уже стало точно понятно, что Александр Юрьевич идет, ну и, естественно, за мной оставалось последнее слово.
На меня нет никакого давления со стороны областных властей, областного совета или губернатора, единственное – могут что-то попросить в рамках разумного: провести какое-то мероприятие или выделить землю под памятник погибшим воинам АТО, вот такие просьбы, так чтобы «назначь кого-то» – нет.
– А если есть просьбы, то они от кого исходят?
– Ну вот звонит председатель облсовета, говорит: тут пришли активисты, хотят поставить памятник воинам АТО, пожалуйста, подумай, как это сделать. Но нет такого, что мне звонит губернатор и говорит: ты этого уволь, а того назначь, а чего ты сделал это, а чего ты сделал не то или прими такого человека, он скажет, что тебе делать, – этого нет.
– А смена риторики в фейсбуке – это жестокая необходимость или смена интересов?
– Это смена мировоззрения. У меня сейчас очень напряглись отношения с городскими активистами, которые бегают и кричат, что я «зрадыв» интересы Майдана и партии. На самом деле, как говорил классик, наиболее морален тот, кто стоит дальше от принятия решений. Но кто-то должен каждый день принимать решения, иногда непопулярные, репутационные…
Вот нам надо достроить в городе метро, мы были очень заинтересованы в получении дополнительных финансовых гарантий. Но поскольку у нас не было уверенности, что компания-генподрядчик сможет на эти деньги достроить метро, мы публично заявили, что метро в городе достраивать не надо. После этого горожане нас просто линчевали, кричали, что метро затопят, что мэр такой-сякой, метро не могли достроить 20 лет, Филатов пришел и решил его не достраивать. А мы специально сделали это заявление, чтобы подрядчик пошел в Европейский банк и принес дополнительную гарантию на 30 миллионов евро – и он принес.
– Я прекрасно понимаю, почему вы взяли Светлану Епифанцеву из Оппоблока своим замом. Управление и политика – две разные истории, и вам нужно было искать консенсус между всеми политическими силами в городе.
Но компромиссы бывают разного рода. К примеру, говорят, что Семена Семенченко, с которым вы хорошо знакомы, Садовый отдал «в прокат» на мэры Кривого Рога, потому что так захотел Вилкул. Вилкул, дескать, понимал, что если его оппонентом будет Семен Семенченко, у всех волосы станут дыбом – и Кривой Рог проголосует за него. За Вилкула… Как вам такая версия?
– Мне тяжело комментировать, почему Семен Семенченко решил баллотироваться. Я помню наши последние с ним разговоры, это выглядит весьма странно… Мы носили на руках Милобога в качестве кандидата, а потом наши партнеры из «Самопомочі» решили почему-то, что должен идти Семен Семенченко. Я не хочу комментировать, проходной он или нет и был ли у них сговор с Вилкулом, но для меня такой выбор «Самопомочі» выглядит весьма странно. Тем более, я считаю, в Днепропетровске должен быть мэр днепропетровский, так же как и в Одессе, в Харькове, в Кривом Роге… Я знаю тут каждую улицу, с этим городом у меня связано все, что у меня есть.
Как шутит наш вновь избранный секретарь городского совета Вячеслав Мишалов, для того, чтобы в этом городе командовать самоуправлением, нужно родиться в роддоме на Ленина, где мы все и родились, в том числе тот же Мишалов… В отличие от господина Краснова, который родился в роддоме в Дагестане.
Понятно, что город большой, в нем есть место для всех, тем не менее, я думаю, в любом городе есть своя территориальная гордость. Поэтому, когда Семен Семенченко – человек из Донецка – решил баллотироваться в Кривом Роге, его шансы максимально снизились.
– Когда вы были политиком, вы всегда достаточно темпераментно отзывались на любое событие в стране. Трудно ли вам сегодня закрывать глаза на то, что происходит в политике?
Абсолютно нетрудно, объясню почему. Я об этом говорю совершенно осознанно. И не потому, что есть спекуляции, дескать, я должен был закрыть рот с делом Корбана и все остальное. Точка сидения определяет точку зрения.
В Днепропетровске электоральные симпатии поделились ровно пополам: из 64 депутатов 32 – это «УКРОП», «Самопоміч» и БПП, условно патриотически-демократический лагерь, и 32 – это Оппоблок плюс «Громадська сила». Понятно, есть определенная миграция, и Оппоблок в конечном счете раскололся не без моих усилий, хотя меня обвиняло в зраде полстраны.
Можно много рассуждать, но есть простая арифметика: электоральные предпочтения жителей города Днепропетровска – ровно пополам. И с самого начала выступать в конфронтации, что я – мэр одной половины, а не другой – это неправильно. Я – лидер территориальной громады. И если 200 тысяч избирателей проголосовали за Оппоблок, записывать их сразу в предатели и сепаратисты – это чистой воды безумие.
Однозначно, я принял это решение сразу, еще не успев принять присягу, в первом интервью «ВВС» сказал: «Когда ты депутат, у тебя условно одно амплуа, ты можешь беззастенчиво критиковать, высказывать свою точку зрения. Но когда ты являешься руководителем миллионного города, ты не можешь быть в конфронтации с руководителем государства, не потому что руководитель государства не может тебе не нравиться, а просто у тебя есть компетенции, ты отвечаешь за хозяйство, за жизнедеятельность, за функционирование огромного города».
Как депутат я мог бы давать свои оценки, к примеру, Минским соглашениям. Но как мэр города я к Минским соглашениям не имею никакого отношения – я не МИД, не Министерство обороны, не Генеральный Штаб и тем более не руководитель государства. Поэтому я могу высказывать свое частное мнение, но я не должен его конвертировать в какие-то политические декларации.
Мы недавно с Гройсманом созванивались… Он позвонил, чтобы поздравить меня с днем рождения, а я ему говорю: «Володя, ты помнишь, когда я уходил из парламента, ты мне в шутку сказал: „Еще хлебнешь с мое! У тебя будет 64 депутата, и они над тобой будут издеваться каждый день, как у меня их 425, и они тоже надо мной издеваются!“? Ты, наверное, оказался прав».
Поэтому, знаете, мне тут бы со своими разобраться, а не давать Гройсману, Яценюку или Петру Алексеевичу советы, чем им заниматься!
«НЕЛЬЗЯ ДАВИТЬ, ЛУЧШЕ ИСКАТЬ БАЛАНС ИНТЕРЕСОВ»
– Поговорим о вашей компетенции – скажем, о децентрализации. Многие эксперты говорят, что она достаточно мифическая – нельзя построить рай в одном отдельном месте, когда система замкнута и больна. Можно ли построить на одном из этих участков хороший проект, который вы обещаете построить в Днепропетровске? Как это может быть, когда «кровообращение» общее?
– Во-первых, наш город бюджетообразующий, он не дотационный, город богатейший.
У нас бюджет в два раза больше областного бюджета – 9,2 миллиарда. Систему, я надеюсь, построить можно, если туда не будут совать руки старшие товарищи.
– Старшие товарищи – это кто?
– Я имею в виду Киев, без персонификаций. То есть работать можно: я говорил, что мне не поступает никаких команд, звонков со стороны народных депутатов, Генерального прокурора, губернатора, областного прокурора или начальника СБУ – у меня со всеми нормальные рабочие отношения, и за эти три месяца (а в течение этого времени были многие события, в том числе и арест Геннадия Олеговича) не было такого, чтобы мне звонили из высоких кабинетов и шантажировали. Вот не было этого! Как будет дальше – посмотрим. Я думаю, даже к руководству государства на ментальном уровне пришло понимание децентрализации. И одним из основных провайдеров, коммуникаторов идеи децентрализации был Володя Гройсман.
– Гройсман действительно один из паровозов этой идеи. Но законы, которые написаны о самоуправлении, они же очень мало работают по децентрализации, они работают на усиление центральной власти, скажем честно – все эти префекты и прочее…
– Это вопрос дискуссионный… Есть опасение, что префект может накладывать вето на решения местных органов власти.
– Почему опасения? Ведь в законе написано черным по белому.
– Да, в законе написано, но я хотел бы посмотреть на префекта, который наложит вето на решение городского совета города Днепропетровска о, например, бюджете…
– Вы же сами говорите, что все города разные…
– Это логичные вещи, и я не считаю неправильным, что не должен быть, допустим, гарантом Конституции наложено вето в случае если горсовет примет решение о признании России нашим другом, или союзником, или партнером.
– Борис Альбертович, это понятно. Для этого существуют законы, которые запрещают сепаратизм. При чем здесь вообще префект? Вы же понимаете, что во многих случаях решения префекта может не ограничиваться решением по России или сепаратизму…
– Смотрите, все зависит от комплекса причин, их разрывать не стоит. Децентрализация возможна только в том случае, если:
а) будет проведена реформа правоохранительных органов, когда правоохранительные органы будут заниматься тем, чем они должны заниматься, а не выколачиванием себе каких-то пряников;
б) если реально местное самоуправление будет сильное. Я хотел бы посмотреть на префекта, ссорящегося или спорящего с местным самоуправлением, которое, грубо говоря, репрезентативно представляет территориальную общину;
в) если будет в наличии политическая воля государства.
То есть это река, которая состоит из многих ручейков.
– Полиция, СБУ – системообразующие структуры в любом городе, тем более в Днепропетровске. Но есть еще и бизнес. Как он себя чувствует – так себя чувствует и город. С одной стороны, хотелось бы его защитить и дать возможность работать, с другой стороны, хотелось бы, чтобы его нормально контролировали. У вас есть взаимодействие с этими структурами, вы как-то себе представляете сотрудничество с силовиками?
– Есть же вопросы личной коммуникации! Одно дело, если руководитель силовых органов начинает нам выкручивать руки в целях получения экономических преференций, другое дело – когда руководитель областного силового ведомства обращается с тем, чтобы местные власти нашли возможность выделить некоторое количество квартир для сотрудников.
Я не люблю кивать на «попередников», но до нас было разворовано ну очень много коммунального имущества, земли и прочего – и здесь без судов невозможно обойтись.
Я проводил совещания с судьями, попросил прийти всем без исключения – хозяйственным, административным, районным. Мы хорошо поговорили, я их заверил в том, что местная власть не будет злоупотреблять их доверием, но мы бы хотели, чтобы приоритетным был вопрос сохранение законности в области и защита имущественных прав территориальной громады была учтена. Мне сказали, что пойдут нам навстречу, и с меня никто ничего не требовал.
Филатов с котиком Геннадия Корбана
– Не секрет, что многие мэры городов в Украине живут с доли в городских бизнесах. И даже неважно – речь об одиозных или продвинутых. Но хочу спросить о другом: как вы влияете на бизнес, когда для реконструкции парка или строительства дороги нужно, чтобы бизнес сбросился, потому что нет на это денег в городском бюджете. Вы изыскиваете в своих ресурсах или говорите: ребята, я же в чем-то иду вам навстречу, теперь жду взаимности. Как вы поступаете? Потому что один одиозный мэр всегда говорил прямо: если вы мне, суки, не дадите на этот парк, я вас завтра всех прикрою.
– У нас проще, у нас на парки деньги есть. В этом году мы на реконструкцию парков выделяем 120 млн грн. Условно, у нас там шесть парков в городе, которые мы хотим реконструировать, из них два – это коммунальные предприятия, но там в интересах находятся некие бизнес-структуры: ларьки, шаурма, сахарная вата и прочая всякая чушь. Проще всего было бы сказать, что мы будем реконструировать парк и ваши ларьки сейчас снесем. Но смысл? Создать лишнюю точку напряжения? Продуктивнее, когда люди понимают, что это все делается не с целью перераспределения рынка в чью-то пользу, а с целью общественного блага и наведения порядка. Основные интересанты понимают, что, если мы сейчас начнем реконструировать парки, их летние павильоны и кафе просто повысят свою капитализацию. И они идут навстречу, не чинят препятствий.
Такая же ситуация с МАФами. Проще всего было тех снести, этих прогнать… Мы же пошли вот по какому пути: провели полную инвентаризацию всех ларьков (а в городе их 4 600, из них узаконенных было только 50) и увидели, что у большинства нет вообще никаких документов. Мы поняли, кто представляет интересы, какие группы, какие предприниматели. Я не буду переходить к персоналиям, но в городе это известные персонажи. Плюс есть объединения предпринимателей-ларечников «Самозахист підприємців».
Мы собрали всю эту публику – руководителей профсоюзов, основных держателей этих ларьков и сказали: «Пацаны, вот смотрите, нам ничего не надо, мы ни на что не претендуем, мы никому не будем выкручивать руки, но а) водку, сигареты из ларьков убрать; б) все ларьки, которые стоят на красных линиях, убрать; в) все ларьки, которые стоят на выходах метро, на пешеходных переходах, убрать; г) заключить с горисполкомом договора; д) платить в бюджет.
Договорились?» Договорились, ударили по рукам, но уже на следующий день они ставят дополнительные ларьки. В результате вся эта публика до такой степени запугала местные компании, что нам пришлось привезти кампанию из Одессы, со специальным манипулятором, и, когда мы им порезали 200 ларьков, они поняли, что я иду до конца и меня нельзя ни уговорить, ни запугать, после чего начали их снимать сами и заключать договора.
Уже сегодня мы подняли собираемость в местный бюджет до 5 млн грн с ларьков и будем поднимать и дальше. К чему я рассказываю эту длинную историю? С самого начала мы пытались найти баланс интересов: надо же еще на забывать, что в этих ларьках сидят продавцы, у которых есть семьи, – это рабочие места. Тут всегда надо искать баланс между интересами и интересантами, городом и работающими в нем людьми. Мы же много можем кричать: нам мешает ларек, выкиньте его! – а многие жители больших домов считают, что им проще спуститься во двор, купить там булку хлеба или пакет молока, чем идти в супермаркет за три квартала. Поэтому мы сейчас сдвинули этот вопрос с мертвой точки, и его нужно решать только комплексно. Нельзя его решать в какой-то сфере – либо силовой, либо экономической, всегда надо искать баланс интересов.
«СИТУАЦИЯ В ПАРТИИ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ НЕЗДОРОВАЯ»
– Как привлекать инвестиции в город, который фактически является прифронтовым, да еще в стране, где нет права, нет судов, со всеми вытекающими отсюда последствиями: скажем, ты вложил деньги, а завтра их могут как «Житомирські ласощі»…
– У меня было много разговоров по этому поводу и с международными инвесторами, и с дипломатами, и с американским послом. Первый и основной месседж, который они хотят услышать, – это отсутствие коррупции. Но я же не могу отвечать за суды, правоохранительную систему – я могу отвечать за то, что вверено мне, но это тоже совсем немало.
Приведу простой пример. Есть у нас в городе такая мебельная фабрика «Прогресс» – визитка города, она существует в Днепропетровске с 1973 года. В городе тяжело найти семью, у которой нет дивана этой фабрики. Это крупная акционерная компания, раньше торговавшая мебелью по всему СССР, сейчас она продает ее в Казахстан, Белоруссию, сохранила производственные связи. Я приезжаю туда с предвыборной кампанией, собирается трудовой коллектив в цеху по набивке диванов, и мне директор говорит: «У нас нет землеотвода, мы ходили 10 лет, потом плюнули и начали платить». Так этот завод, на котором работают сотни людей, на этой земле существует еще с брежневских времен – абсурд, правда?
Когда мы наведем порядок хотя бы в таких элементарных сферах, как получение земли в городском хозяйстве, это уже будет иметь серьезное значение. Сейчас у меня прекрасные отношения с финансово-промышленной группой Виктора Михайловича Пинчука, мы с ними ведем переговоры об открытии в Днепропетровске на землях компании EastOne индустриального парка, он как раз находится в районе завода Карла Либкнехта. Я разговаривал с Виктором Галасюком – главой Комитета по вопросам промышленной политики и предпринимательства, сейчас пойдет проект о налоговых льготах для индустриальных парков. Поэтому этим просто надо заниматься – рано или поздно это можно сдвинуть с мертвой точки.
Что касается войны – мы должны наши недостатки превращать в наши преимущества. Вот простой пример, пусть он даже трагический:
я думаю, в ближайшее лет 20, а может, и больше Донецкий аэропорт на заработает, поэтому надо делать так, чтобы Днепропетровский аэропорт стал основным транспортным хабом, тем более что город стоит на пересечении путей.
Конечно, плохо, что рядом с нами идет война, но у нас здесь базируется крупнейшая военная группировка и у нас оперативное командование группы «Юг» находится – это снабжение, логистика, человеческий ресурс, то есть армия кушает, требует соответственного материально-технического обеспечения, это тоже неплохо.
– Днепропетровск всегда был, по крайней мере в советские времена, центром ВПК – ракеты, самолеты… Сейчас практически все стоит, насколько я знаю, а это же системообразующие предприятия. Почему они стоят и как сделать так, чтобы они заработали?
– Это колоссальная проблема для города – в первую очередь Южный машиностроительный завод, эта проблема в первую очередь касается высших должностных лиц государства и Кабинета министров. Должна быть политическая воля…
– То есть своими силами город его никогда в жизни не запустит?
– Конечно, нет. Тем более что город заложник этой ситуации: сократились рабочие места. И с учетом того, что раньше вся инфраструктура была «все вокруг советское, все вокруг мое», теперь там навести порядок крайне сложно. Приведу простой пример: компания ДТЭК, которая сейчас принадлежит Ринату Ахметову, поставляет электроэнергию на ЮМЗ; ЮМЗ с ними не рассчитывается, но при этом электроэнергия через подстанцию ЮМЗ идет на десять многоквартирных домов, трамвайно-троллейбусное депо, торговый центр, воинскую часть и еще что-то, я не помню. ДТЭК выключает ЮМЗ за неуплату, и автоматически гаснут жилые дома, воинская часть, торговый центр, который платит копеечка в копеечку. И я, как городской голова, должен сидеть и заниматься тем, как мне маршрутизировать электроэнергию, чтобы, когда ЮМЗ отключает ДТЭК, не гас свет в домах, поскольку люди являются заложниками неплатежеспособности ЮМЗ.
Что я могу? Я могу только телебонить! Последний раунд был у меня следующий: я имел личный разговор с Тимошенко, и она знает об этой проблеме. Я говорю: «Юлия Владимировна, вы же уроженка Днепропетровска» – и она подала от своего имени законопроект о финансовом оздоровлении Южного машиностроительного завода, обещала мне лично этот законопроект провести через Кабмин.
«Сфотографируйте меня с Корбаном»
– Вы были членом партии «УКРОП», жалко ли вам, что ваш проект фактически задавлен?
– Я не был членом партии «УКРОП» – я им и остался! Но я отошел от активной деятельности в партии, потому что, когда мне начинают звонить депутаты из Чернигова или Черкасс и кричать: «Борис Альбертович, мы тут не можем выбрать себе лидера то ли фракции, то ли партийной организации!» – я от этого пытаюсь максимально абстрагироваться, потому что в первую очередь я – мэр города и у меня совершенно нет времени заниматься партиями и внутрипартийными разборками. Было бы некорректно с моей стороны комментировать ситуацию в партии, но ситуация там на данный момент нездоровая
– В каком смысле?
– В таком смысле, что Корбана попытались сместить до окончания юридических процедур.
– Но он же остается главой партии?
– Нет, ну кого считать главой? Если мы говорим о человеке, который имеет право подписывать документы, то господин Борисенко внесен в соответствующие документы Министерства юстиции.
– А если мы говорим о главе как о партийном лидере?
– Как о партийном лидере – нет, но я не хотел бы выносить сор из избы и комментировать за остальных коллег, но шила в мешке не утаишь… Я думаю, в ближайшее время мы попытаемся расставить точки над «і».
– То есть, с вашей точки зрения, ресурс на выживание остается, хотя кризис глубокий?
– Да, кризис есть. Но что бы нам ни забрасывали со стороны оппонентов, мы в партию брали не сватов, не братьев, не кумовьев – мы брали лучших людей. И теперь за счет того, что у нас не было это все централизованно, не выстраивалось под одного человека, партия имеет возможность выживать.
…Филатов замолкает и молча смотрит исподлобья вперед, как он это любит… И гладит корбановского котика, думая о чем-то своем. А я его фотографирую на айфон, потому что мне пора на вокзал.
– Обернись в дверях так, вроде бы ты уходишь, но не прощаешься, – прошу я, и он с готовностью оборачивается. И вы видите этот сосредоточенный взгляд.
Филатов уходит. Но не прощается.